Алексей Упшинский
На стене тюрьмы слова простые:
«Господи! Иду в последний путь».
Солнце духа льет огонь по жилам.
Только жди меня. Я не вернусь.
Время заблудившимся трамваем
Оставляет в сердце след огня.
Вот страна, что быть могла бы раем,
Песня лебединая моя.
Вслед за февралем весны все ждали,
Дождались чумного октября.
Стихла музыка, и потускнели дали,
Но еще осталось, что терять.
Грудь, где две заслуженных медали,
Завтра тронет та, что заждалась…
Господи, прости! Мы умираем,
Родину оставив в страшный час.
В серой робе пожилой рабочий
Преградил так просто путь в Родос.
Вот и осень. Этот труд окончен.
Я молчу. Мой выбор был непрост.
Скоро утро. Сыро и промозгло.
Купола Исаакия вдали.
Ружья, ров, холодная известка…
Разве это мы в земной пыли?
Развязать глаза в конце дороги.
Ничего, что смерть. Вот и ответ.
Лишь мгновенье выстрел тьмою дрогнет –
Дальше будет бесконечный свет
* * * *
Который день дождя. Пишу тебе впотьмах.
Не вижу смысла тратить киловатты.
От прошлого письма на десяти листах
Осталось пару строк, в которых правда.
Моей печали нет достаточных причин.
Ты промочила ноги. Грейся чаем.
И, несмотря на все, я признаюсь в любви
К тем городам, где мы себя встречаем.
И нет начал других для этих странных дней.
Есть твой ответ, который ты смолчала.
Понять, простить, забыть – тебе сейчас видней.
А я пишу впотьмах. Смотри начало.
Поэзия
Этюд оставлен на мольберте,
Чай недопитый на столе.
Вокзал в знакомой круговерти.
Пальто и шарф – не заболеть.
Искать тебя среди прохожих
И, как всегда, не находить.
И верить, что ты ищешь тоже –
И потому меж нами нить.
А где-то на пустом перроне
Ты молча куришь и глядишь
Туда, где в расстояньях тонут
И сон, и явь, и шум, и тишь.
Как сразу через две ступени
Спешить к заветному звонку –
Так в переливах света с тенью
Неброско ткать свою строку.
Не нужно томных недомолвок
И снисходительных острот,
И мудрой правоты без толку,
И гордой лени без забот.
Не соблазняться громкой фразой
И нарочитой новизной,
Но ждать прилива, как приказа
О возвращении домой.
Как ждут весны, как ждут ответа
На тему сердца и руки.
Так, как в пустыне ждут рассвета
Или парома у реки.
Как ждут влюбленные хоть взгляда,
Как рулевые – маяка.
Как благодарны за награду
Глотка воды из родника.
Есть жажда чуда, жажда света,
И даже общие места
Я так люблю у всех поэтов
За то, что истина проста.
* * * *
Дети возвращаются из школы.
Продавцы уходят на обед.
Я неспешно раздвигаю шторы
И впускаю в дом осенний свет.
И от первого удара сердца
До последнего цветного сна
Жизнь по стыкам рельс играет скерцо
За стеклом вагонного окна.
Только перед тем, как попрощаться,
Посмотри еще раз мне в глаза.
Всё, что было, - лишь изящный танец,
Там, где Ветер, сны и бирюза.
Снова ты стоишь в своей вуали,
Пролетает время сквозь твой взгляд.
Скоро утро. Голубеют дали.
И не надо здесь других наград.
Рига
В древнем городе, где черный кот на шпиле
Ночью дом старинный сторожит…
Шведы, немцы, русские здесь были.
Все ушли. А кот еще сидит.
Гордые и стройные соборы,
Бастион, где так прекрасен вид,
Каменные стены и заборы –
Всё он видит. И про все молчит.
Я пройду, внимательно-спокоен,
Мимо башни, что Пороховой зовут,
Мимо православной колокольни
Улицей, где двое не пройдут.
Я пройду, где голоса девичьи
На латыни царственной поют,
Голоса летят, как стаи птичьи,
Оставляя свой земной приют.
Где органа, золотой и светлый,
Звук взмывает в голубую высь –
Звук, где грохот волн и ярость Ветра
С тишиной божественной слились.
Я пройду по берегу залива
И увижу в дымке паруса,
Мостовых булыжник, листья ивы,
Где вода, как женская слеза.
И по лестнице с ступенями крутыми,
Что скрипят устало под ногой,
Поднимусь я – и тотчас застыну –
Оттого, что встретился с тобой.
В краткий миг скрещенья наших взглядов
Я вдруг вспомню всё и всё пойму.
И иной награды мне не надо –
Только верность слову своему.
Первая звезда в окне сверкнула.
И укрыв тряпицею витраж,
Свет гася и составляя стулья,
Проводил меня до двери страж.
А за дверью – тот же мокрый Ветер,
Кот на шпиле – в общем, как всегда.
Я, как прежде, буду петь до смерти –
Но о самом главном – никогда.
И теперь я, как никто на свете,
Понимаю старого кота.
Потому что та, кого я встретил,
Положила палец на уста
